Про этнофолизмы, или Почему греки стали американцами

Некоторое время назад известный переводчик русской литературы на английский язык Роберт Чэндлер обсуждал с коллегами особые трудности, с которыми столкнулся, когда пытался сделать понятной для англичан фразу из романа Василия Гроссмана. Фраза была такая:

- Ты бы посмотрел, — говорила Бэйла мужу, — эта кацапка с ума сошла. Три раза она уже бегала с ним (речь идет о младенце ) к доктору. В доме нельзя дверь открыть: то оно простудится, то его разбудят, то у него жар. Как хорошая еврейская мать, одним словом.

Как объяснить английскому читателю то, что сразу понимает читатель русский? Что слово "кацапка" – это украинское пренебрежительное обозначение русской женщины, которое нелепо звучит в устах еврейки (известно, как назвали бы Бэйлу и кацапы, и хохлы). Как объяснить, что признание в женщине "хорошей еврейской матери" отменяет "кацапку"?

Переводчику предложили на выбор три варианта. Написать латинскими буквами слово katsapka и дать комментарий. Но это ведь все-таки художественный перевод, и просто пасовать перед словом, понятным в оригинале, переводчику совсем не хотелось. Другой вариант – "московская женщина" – еще хуже: он превратил бы Бэйлу в политическую активистку и разрушил бы смысл всего высказывания. Наконец, кто-то предложил воспользоваться еврейским уничижительным словом для нееврейки, известным и англичанам, и русским, – "гойская женщина". Но и это слово переводчик справедливо отверг: соль гроссмановского русско-еврейско-украинского треугольника потерялась бы и здесь.

В отличие от обычной брани, которая во всех языках более или менее одинакова, так называемые этнофолизмы – обидные клички представителей других народов или просто чужих и враждебных людей – весьма разнообразны и часто с трудом поддаются расшифровке.

В самых простых случаях достаточно переделанных или произнесенных с определенным выражением имен, вроде Фрица для немца, Хачика для армянина (или вообще кавказца) в России, Вани для русского где-нибудь в Европе.

Иногда бранным становится просто иноязычное название, а то и самоназвание, вроде финского "рюсса" для русских или русского "чичи" для чеченцев. Как в магической подготовке к противостоянию дикарь изготавливал куклу – уменьшенную копию врага, так и современный человек орудует кличками-сокращениями. Украинцы превращаются в укров, армяне становятся арами, грузины – грузами, азербайджанцы – азерами, американцы – амерами или мерикосами, русские — русаками.

Но есть загадочные слова, которые выбиваются из этой простейшей схемы, хотя и возникли на наших глазах. Мало того, они вошли в язык литературы. Книга одного из самых известных современных русских писателей даже содержит это слово – Пиндостан – в своем названии. На вопрос американского коллеги, "почему вы зовете нас пиндосами", я так пока и не нашел убедительного ответа. Хотя возникло оно меньше двадцати лет назад. Знающий человек меня поправит: слово пиндЈс (вариант: пендЈс) существовало и раньше – так на юге России называли греков, и задолго до советской власти. Американцев же якобы сначала прозвали п™ндосами российские военные при первых контактах, случившихся после "холодной войны". Шла война за "югославское наследство", и слово Пентагон, после короткой перестроечной паузы, вернулось изрядно потрепанным пугалом. Отсюда, говорят, и пошли "пендосы", которые превратились в "пиндосов" уже в интернете, где это слово склеилось со старинной кличкой греков и придвинулось к другому бранному слову, приняв законченный вид ругательства. В нем смешалось все самое нелюбимое и загадочное в "супостате" – от морального ничтожества "либераста" до военно-экономического превосходства всей его наглой машинерии.

Вот и "Пиндостан" в названии романа Виктора Пелевина – это не только американская "Пиндосия" в вышеописанном значении, но и вопрос о смысле глобальных империй.

Кстати о книжных заголовках. Недавно в Англии вышла хорошая книга о русской культуре. Называется она "Танец Наташи". Рекомендуя ее – в порядке восстановления "дружбы народов" – для перевода на один из языков Южного Кавказа, я услышал странное возражение. Все бы ничего, но название у нас не пройдет. Оказывается, некоторые не самые распространенные имена неожиданно приобрели в просторечии низменное значение.Так, "Наташа" кое-где на Кавказе и в Восточной Европе – это кличка недорогой женщины легкого поведения из России. Откуда? Почему? Может быть, из советских анекдотов о поручике Ржевском и Наташе Ростовой? Мой собеседник ответа не знал.

К сожалению, когда детей начинают учить родному языку, взрослые редко пытаются объяснить им смысл этих простых процедур словесного уничижения соседа или далекого соперника. А то, что начинается как игра, легко врастает в мозг как программа.